Его звали «папаша» Гайдн – и в молодости и в глубокой старости. «Папашей» он был в тридцать лет для оркестрантов князя Эстергази, самого богатого после короля человека Австрии. «Папашей» называл Гайдна великий Моцарт, считавший его своим учителем и первым другом. Князья, короли разных стран с восторгом слушали музыку Гайдна, заказывали ему симфонии, квартеты, оратории. Золоченые кареты с замысловатыми гербами частенько подъезжали к его небольшому домику в предместье Вены. Сам Наполеон, говорят, пожелал услышать в концерте ораторию «Сотворение мира». Из Лондона, Парижа, Петербурга слали Гайдну почетные дипломы и медали. Ему надарили столько драгоценных перстней, кубков, табакерок и других диковинных вещей, что их трудно было уместить в доме.
Любой бы стал важничать! А «папаша» Гайдн? Ничуть. Встает чуть свет и – работает, пишет свою музыку. И одет так, словно он не знаменитый композитор, а незаметный музыкант. И в еде прост, и в разговоре. Взял, созвал всех мальчишек с улицы и разрешил им есть чудесные яблоки в своем саду. Сразу видно, что отец его был бедняк, и что детей в семье было много – семнадцать! Если бы не случай, - может, Гайдн, как отец, стал каретных дел мастером и, как отец, работал бы всю жизнь с песней. Может, и сочинял бы песни, да не умел их записывать.
